Форум » Прочие объявления форумчан » Любовь измеряется мерой прощения, » Ответить
Любовь измеряется мерой прощения,
bahorka: Любовь измеряется мерой прощения, привязанность - болью прощания, а ненависть - силой того отвращения, с которым ты помнишь свои обещания. И тою же мерой, с припадками ревности, тебя обгрызают, как рыбы-пирании, друзья и заботы, источники нервности, и все-то ты знаешь заранее... Кошмар возрастает в пропорции к сумме развеявшихся иллюзий. Ты это предвидел. Ты благоразумен, ты взгляд своевременно сузил. Но время взрывается. Новый обычай родится как частное мнение. Права человека по сущности - птичьи, а суть естества - отклонение, свобода - вот ужас. Проклятье всевышнее Адаму, а Еве напутствие... Не с той ли поры, как нагрузка излишняя, она измеряется мерой отсутствия? И в липких объятиях сладкой беспечности напомнит назойливый насморк, что ценность мгновенья равна Бесконечности, деленной на жизнь и помноженной на смерть. Итак - подытожили. Жизнь - возвращение забытого займа, сиречь - завещание. Любовь измеряется мерой прощения, привязанность - болью прощания...
НИГАДЯЙ: Бесконечная песня востока… Кто-то струны незримые тронул. Кто-то ноты забытые вспомнил И открыл воспаленное око, И увидел погасшее солнце, И услышал прозрачные звуки, И нахмурил белесые брови, И простер обожженные руки, И сложил их в безгласной молитве. Стой! Всмотрись! Видишь мокрые тени? Оглянись! Слышишь долгие стоны? Тени пали в неведомой битве, Тени знали забытые ноты, Тени помнили вечные фразы. Им дарили лишь черные розы, Им давали медовые соты. Но не тронуто золото меда, И обижены сонные пчелы, Осыпаются черные розы. Бесконечная песня востока…
НИГАДЯЙ: Никогда, никогда, никогда Я не буду терзаться сомненьем. Пусть прокушены губы томленьем, Пусть зрачков индевеет слюда - Разлетаются будни как сны, Перелетные, блудные птицы. Расцепить бы забрала-ресницы... Только веки для взгляда тесны!
НИГАДЯЙ: Наша планета висит в темном мраке На ней убивают и губят людей. На ней трудно выжить даже собаке Среди таких же звериных людей. Слышны только крики и стоны во мраке И ужас наводит, любой силуэт. Люди дуреют, живут, как в бараке И главное знают, что лучшего нет. Да, где ж ему взяться – лучшему Миру? Когда так и хочется что-то украсть И каждый ворует, обдирает квартиру Хозяин, которой пошел воровать. Надежды на лучший мир, просто, нету Не нужен уже лучший мир никому. И смотрит, пацан в одиночку кассету, Где прадед его, пас коров на лугу. И наша планета темнеет во мраке, Уже не увидеть былой, ее свет. Да очень печально, что люди в бараке, Уже не выходят смотреть на рассвет. Да это все страшно, но не невозможно, И в наших руках это все избежать. И надо стараться, пока еще можно, Успех должен быть, Нам нельзя не отступать!
НИГАДЯЙ: Говорят это стихотворение очень старое Уронила девушка перстень В колодец, в колодец ночной, Простирает легкие персты К холодной воде ключевой. "Возврати мой перстень, колодец, В нем красный цейлонский рубин, Что с ним будет делать народец Тритонов и мокрых ундин?" В глубине вода потемнела, Послышался ропот и гам: "Теплотою живого тела Твой перстень понравился нам". "Мой жених изнемог от муки, И будет он в водную гладь Погружать горячие руки, Горячие слезы ронять". Над водой показались рожи Тритонов и мокрых ундин: "С человеческой кровью схожий, Понравился нам твой рубин". "Мой жених, он живет с молитвой, С молитвой одной любви, Попрошу, и стальною бритвой Откроет он вены свои". "Перстень твой, наверное, целебный, Что ты молишь его с тоской, Выкупаешь такой волшебной Ценой - любовью мужской". "Просто золото краше тела И рубины красней, чем кровь, И доныне я не умела Понять, что такое любовь
НИГАДЯЙ: Спеши! Не жди удара грома. Пока он жив и ты жива. Не медли говорить живому Любви и нежности слова. Не бойся, Торопись с признаньем И не страшись непониманья. Живому можно объяснить. Живой поймет, Живому надо. Пока последней нет преграды, Пока дрожит земная нить. Будь осуждений мелких шире. Не бойся в чем-то прогадать. А бойся только в целом мире Одной лишь вещи - Опоздать. Ладыженский
НИГАДЯЙ: Загадка жизни не знает ответа, Глоток эфира - глоток вина, Быть может, последняя сигарета, Быть может , небесная глубина. И ты, мой Сфинкс, не жди откровений, Я не отвечу, закрой мой счет. Но оцени покой и терпенье Того, кто смотрит в водоворот. Тебя не будет, меня не будет, Пребудет вечно лишь календарь. И кто ответит, и кто рассудит, Когда за годом придет январь
НИГАДЯЙ: Уходили мы из Крыма Среди дыма и огня. Я с кормы все время мимо В своего стрелял коня. А он плыл, изнемогая, За высокою кормой, Все не веря, все не зная, Что прощается со мной. Сколько раз одной могилы Ожидали мы в бою. Конь все плыл, теряя силы, Веря в преданность мою. Мой денщик стрелял не мимо - Покраснела чуть вода... Уходящий берег Крыма Я запомнил навсегд
НИГАДЯЙ: Палисандровый мундштук. Золотистая полоска. Дорогая пахитоска из гаванского листа. Крис малайский, и на досках - два неброские наброска: "Искушенье Магдалены" и "Распятие Христа"… В незатейливом уюте ароматный дым в каюте. Шум шагов на полуюте приближается к корме… На полу под койкой узкой серый томик на французском, На обложке нитью тусклой восемь литер: Mallarme. На столе лукавым бесом тёмно-синий Смит-и-Вессон Наблюдает с интересом за куреньем табака: Он придаст картине лоска!.. остаётся лишь полоска, Золотистая полоска на овале мундштука… - Сэр! Письмо для капитана! - Капитана? Это странно… Удивительно и странно… очень странно… анно… Но, Без сомненья, это значит - паруса оденут мачты, В путь за счастьем и удачей отправляться суждено!.. Палисандровый мундштук. Золотистая полоска. Дорогая пахитоска… впрочем, это на потом, А сначала с тихим всплеском исчезает рыбкой плоской Абсолютно бесполезный Смит-и-Вессон за бортом.
НИГАДЯЙ: Собачье сердце устроено так: Полюбило — значит, навек! Был славный малый и не дурак Ирландский сеттер Джек. Как полагается, был он рыж, По лапам оброс бахромой, Коты и кошки окрестных крыш Называли его чумой. Клеенчатый нос рылся в траве, Вынюхивал влажный грунт; Уши висели, как замшевые, И каждое весило фунт. Касательно всяких собачьих дел Совесть была чиста. Хозяина Джек любил и жалел, Что нет у него хвоста. В первый раз на аэродром Он пришел зимой, в снег. Хозяин сказал: «Не теперь, потом Полетишь и ты, Джек!» Биплан взметнул снежную пыль, У Джека — ноги врозь: «Если это автомобиль, То как же оно поднялось?» Но тут у Джека замер дух: Хозяин взмыл над людьми. Джек сказал: «Одно из двух — Останься или возьми!» Но его хозяин все выше лез, Треща, как стрекоза. Джек смотрел, и вода небес Заливала ему глаза. Люди, не заботясь о псе, Возились у машин. Джек думал: «Зачем все, Если нужен один?» Прошло бесконечно много лет (По часам пятнадцать минут), Сел в снег летучий предмет, Хозяин был снова тут... Пришли весною. Воздушный причал Был бессолнечно-сер. Хозяин надел шлем и сказал: «Сядьте и вы, сэр!» Джек вздохнул, почесал бок, Сел, облизнулся, и в путь! Взглянул вниз и больше не смог,— Такая напала жуть. «Земля бежит от меня так, Будто я ее съем. Люди не крупнее собак, А собак не видно совсем». Хозяин смеется. Джек смущен И думает: «Я свинья: Если это может он, Значит, могу и я». После чего спокойнее стал И, повизгивая слегка, Только судорожно зевал И лаял на облака. Солнце, скрытое до сих пор, Согрело одно крыло. Но почему задохнулся мотор? Но что произошло? Но почему земля опять Стала так близка? Но почему начала дрожать Кожаная рука? Ветер свистел, выл, сек По полным слез глазам. Хозяин крикнул: «Прыгай, Джек, Потому что... ты видишь сам!» Но Джек, припав к нему головой И сам дрожа весь, Успел сказать: «Господин мой, Я останусь здесь...» На земле уже полумертвый нос Положил на труп Джек, И люди сказали: «Был пес, А умер, как человек».
bahorka: Для графини травили волка. Его поступь была легка... Полированная двустволка - Как восторженная строка! Он был вольный и одинокий. На виду или на слуху. Стрекотали про смерть сороки Беспардонную чепуху. Упоенно рычала свора, Егеря поднимали плеть - Все искали, где тот, который Призван выйти и умереть? Нет, любимая... Даже в мыслях Я не буду ничей холоп. Я уже не подам под выстрел Свой упрямый звериный лоб. И моя негустая шкура Не украсит ничей камин. Пуля дура? Конечно, дура... Только в поле и я - один... Все бело, и борзые стелют Над равниной беззвучный бег. Эх, дожить бы хоть до апреля - Поглядеть как расстает снег, Как по небу скользят беспечно Облака до краев земли... И влюбиться в тебя навечно, За секунду до крика "Пли!"
bahorka: Падает небо ажурным дождем, Бывшее некогда синим. Мы умираем, творим и живем В мире изломанных линий. Как силуэт, отраженный в окне Долгой вагонной дороги, Изморось дней в очищающем сне Взвесят небрежные боги. И подведут неучтенный баланс С уймой ошибок на бланке, Щедро отдав подвернувшийся шанс - Встретится на полустанке. Там, где грохочет на стыке ветров Бешенный поезд Вселенной, Мы разглядим неземную любовь, Ставшую гордой и тленной... Мы улыбнемся, почувствовав связь Судеб, как вечных истоков. Злоба уйдет, и отмоется грязь, Ты уже неодинока... Не уходи! И тогда и теперь Висну плющом на балконе И обреченное время потерь Пересыпаю в ладонях...
bahorka: Хотите, я побуду вашим псом? Лохматым романтичным сенбернаром... Хотите, я пребуду вашим сном Лирическим или сплошным кошмаром? А может быть, мне сковырнуть звезду, Оправить в серебро и в алых лентах, Приплюсовав шалфей и резеду, Вам поднести коленоприклоненно? Настало время выдачи слонов И превращений черепашек в принцев. В любой любви гармония без слов - Обычно не обязанность, а принцип. Принципиально... Буду. Вашим. Я. Не слишком важно - где, когда, насколько. Закружит нас волшебная струя В прыгучем танце под названьем "полька". Хотите, мы изменим весь сюжет И повесть станет праздничным романом, Где ваш полуодетый силуэт Интимно тает в мареве туманном. Душа скользит с высокой крутизны, Я ухожу, глуша огонь желанья И на ладони вашей холм луны Изысканно целую на прощанье...
bahorka: Не бывает любви условной... В небе звезды повисли гроздью, Бьет двенадцать, сегодня в дом мой Обещала прийти гостья... Длинноногая недотрога. Кровь неровно стучится в венах, Что-то стукнуло в раме окон И прошло сквозняком по стенам. Только свет зажигать не буду, Даже если луна в тучах, Если я не поверю чуду, Хоть кому-нибудь станет лучше? Я приму ее руки-тени В ковш горячих моих ладоней, Брошу все дела на неделе Из-за глаз, что ночи бездонней. Пусть не скажет она ни слова, Я пойму сквозь ее молчанье Отрицание лобового, Понимание тонких тканей. И она, улыбаясь тайно, Мне напомнит, что все бывает, Что уже остывает чайник, Что уже шоколад тает. На прощание обернется, Бросит взгляд на жилье поэта И сюда уже не вернется, И мы оба поверим в это.
НИГАДЯЙ: не моё Я могу тебя очень ждать, Долго-долго и верно-верно, И ночами могу не спать Год, и два, и всю жизнь, наверно! Пусть листочки календаря Облетят, как листва у сада, Только знать бы, что все не зря, Что тебе это вправду надо! Я могу за тобой идти По чащобам и перелазам, По пескам, без дорог почти, По горам, по любому пути, Где и черт не бывал ни разу! Все пройду, никого не коря, Одолею любые тревоги, Только знать бы, что все не зря, Что потом не предашь в дороге. Я могу для тебя отдать Все, что есть у меня и будет. Я могу за тебя принять Горечь злейших на свете судеб. Буду счастьем считать, даря Целый мир тебе ежечасно. Только знать бы, что все не зря, Что люблю тебя не напрасно!
НИГАДЯЙ: А жизнь - это вечный экзамен... Да жаль,- расписания нет. В жизни мы часто тянем Невыученный билет. И вспоминаем старательно, Задумчиво в пол глядим... Но некому подсказать нам: Мы с жизнью один на один. А жизнь становится жестче, Нам смотрит прямо в глаза. И попросить попроще Задачку у жизни нельзя. И не спасут заклинания И чей-то добрый совет, В жизни мы часто тянем Невыученный билет...
НИГАДЯЙ: Белые лебеди, Гордые, смелые -не улетели, Что ж вы наделали. Губы красивые сжаты презрительно, В глазах ирония - неудивительно. Белые ночи Посреди севера. Мальчик и девочка на словах смелые. держуться за руки - на остоновке. Не отпускай, улетит не вернеться. Лебеди, лебеди Гордые, смелые не улетели, Что ж вы наделали? Кружимся порознь в воспоминаниях, Сказка не вымесел, Что-то останеться.
НИГАДЯЙ: Ты не моя подруга, К сожаленью... Да и любимой, Не могу тебя назвать Но почему-то каждое мгновенье Мне хочеться с тобою обсуждать: Как ночью воет ветер, Как сияют, на солнце капли - С крыш летя в пушистый снег, Как цены на бензин подорожают, Как я в тебя влюблен, Как засияют, вершиный сопок В этот утренний мороз. Я так устроен - глупо несомненно, Что вздох могу принять за поцелуй Но почему-то в каждое мгновенье Я не могу, тебя хоть в чем-то обмануть. И все так странно, так несовременно. А для меня вообще, как в первый раз. Но почему-то каждое мгновенье Тебя, боюсь я снова потерять.
НИГАДЯЙ: Посмотри, ведь кругом - весна, Мы с тобой пережили зиму. Это верно, что не до сна - Наши беды не ходят мимо. Но весна, укрепив посты, Устремляется вдаль победно, И печальных стихов листы Распадаются незаметно. Под восторженный солнца свет Распускаются почки лихо, Одевает деревья в цвет Пестрой шалью весна-портниха...
НИГАДЯЙ: Тридцать пятое лето... сплошные дожди Москвы суета, лиц мельканье, дороги... Случайно иль нет, но сумел я найти Тебя среди тысяч ненужных и многих. Снег тополиный над нами кружит. Ты мне не снишься - значит, я жив. Как же я смел других женщин любить... Ты постарайся мне это простить... Ничто не смутит ликованья в душе, и кажется, будто вознесся я к раю. Но как бы не пасть... так бывало уже... Вдруг, снова обманный я путь выбираю. Снег тополиный над нами кружит. Верю только тебе - этой верой я жив. Где же я был? как я мог без тебя? Думал, что жил, краем сердца любя... Почему я не знал, что есть ты на земле, я себя бы хранил и лелеял, как знамя... Я бы плыл и бежал, и летел лишь к тебе, чтобы место мое никто раньше не занял.
НИГАДЯЙ: Луна купается в рассвете, Как парус в голубой дали. Она хотела б Солнце встретить И поклониться в пояс - до земли! Оно одно лишь согревает Во тьме колючей и пустой! Оно одно лишь понимает И освещает шар земной... Она в любви его сияет Среди безмолвия ночи... Но все блиднеет и блиднеет При первых же лучах зари...
НИГАДЯЙ: Жил на свете парень деревянный, Выпить он любил, любил поесть, В школу он ходил лишь только пьяный И на иглу не побоялся сесть. Папу Карло выгнал из каморки, За полтинник ключик свой загнал, И под видом продавца махорки Каждый день соломкой торгавал. Очень скоро бабки накопились И решил открыть он секс-отель. С Дуремаром вмиг они сложились И пошла Мальвина на панель. Однажды подлетел какой-то дятел, Подхватил мальчишку и унес. Оказалось то был его дядя, А по кличке просто Сизый нос. На руке дружинника повязка, На груди ударника значок. Грустно кончилась вот эта сказка, Ведь стукачем работал там сверчок.
НИГАДЯЙ: Зачем я тебя повстречала, В волшебную, райскую ночь, Я так тебе доверяла, Но в глазах прочиьала лишь "Прочь". Проходили дни, месяца и годы, Ноя не забыла тебя. За что я тебя любила? Почему я была твоя? Но однажды мы встретились снова, И насмешки своей не тая, Я прошла холодна и сурова, Вдруг, ты крикнул что любишь меня! Что-то в сердце моем встрепехнулось, И оно вновь как будто в огне, Но с решительностью я повернулась, И сказала: не нужен ты мне. Прошли годы, я замужем , дети. Но однажды спросив меня дочь, Мама есть ли любовь на свете, Я ответила да рассказав про ту ночь. Тихо волосы ветер гладит, повторяю тебя я в ответ, ты один у меня на свете, И другова, такого нет. Мне сегодня стало очень грустно, Хочется что б рядом кто-то был, Понимаешь человеку очень нужно, Что бы кто нибудь ег любил. А когда тебе вдруг станет грустно, И на что нибудь не хватит сил, Ты вспомни что кому-то нужно, Что бы ты его любил
НИГАДЯЙ: Стою попрошайкой и милостыню предвкушаю, Вы так ослепительны, сударь, я Вас обожаю! Мне нравится Ваша карета и кучер, и лошадь, Подайте же, ради Христа, ну, хоть ломаный грошик. Мы очень бедны и живем под разваленной крышей, Я Вашу карету сквозь щели чердачные вижу. Я вижу в цветных экипажах внизу мостовую, И к дамам проезжим я, сударь, Вас очень ревную. А давеча барышня щедрая в лавке колбасной Сама подарила мне ленты кусочек атласной, Я ленту вплету, да и на мостовую отправлюсь, А вдруг я Вам, сударь, с атласною лентой понравлюсь. Стою попрошайкой и милостыню предвкушаю, Вы так ослепительны, сударь, я вас обожаю! Мне грошика Вашего, барин, и вовсе не надо, Подайте же, ради Христа, лучик Вашего взгляда. Вы все воротите нос, будто нет Вам печали, И все притворяетесь, будто меня не узнали. Я брошусь Вам в ноги, я в Вашу жилетку поплачу - Я Ваша ревнивая, нищая, злая удача. Ах, бросьте лукавить - Вам это не делает чести, Подайте же руку, мы дальше последуем вместе.
НИГАДЯЙ: С крыши город светился дальше, С крыши города было больше, Упирались в перила пальцы, Черный воздух глотался горше. Голос рвался на дне гортани, Захотелось дневного света. Ветер щепкой швырял по крыше Два разорванных силуэта. Только боги и только дети Восходили в такие выси, Выше крыши клубилось небо, Выше неба была любовь: Недоступная, неземная, Уходящая в звездный холод, Леденила чужие души, Согревала уснувший город. Вот и все, я тебя не вижу. Этот омут такой бездонный! Остаешься под звездным небом, Не любимый и не влюбленный. Ухожу по ночной дороге Из весеннего сумасбродства, С каждой улицей нестерпимей Ощущаю свое сиротство.
НИГАДЯЙ: НАРОД А ПОЧЕМУ НЕКТО НЕ ЧИТАЕТ СТИХИ ????? ДАВАЙТЕ ЗАХОДИТЕ СЮДА ЧИТАЙТЕ ДАРИТЕ ИХ ДРУГ ДРУГУ . ЧТОБЫ СТИХИ ЖИЛИ ИМИ НАДО ПОЛЬЗОВАТЬСЯ дарите их на форуме друг другу и обязательно запоминайте
Лейла: стихи-ет очень интимно.каждый читает свои любимые стихи.
Феньяна: Стихи просто СУПЕР ,очень понравились
Nataliya: НИГАДЯЙ
НИГАДЯЙ: Какой тяжелый, темный бред! Как эти выси мутно-лунны! Касаться скрипки столько лет И не узнать при свете струны! Кому ж нас надо? Кто зажег Два желтых лика, два унылых... И вдруг почувствовал смычок, Что кто-то взял и кто-то слил их. "О, как давно! Сквозь эту тьму Скажи одно: ты та ли, та ли?" И струны ластились к нему, Звеня, но, ластясь, трепетали. "Не правда ль, больше никогда Мы не расстанемся? довольно?.." И скрипка отвечала да. Но сердцу скрипки было больно. Смычок всё понял, он затих, А в скрипке эхо всё держалось... И было мукою для них, Что людям музыкой казалось. Но человек не погасил До утра свеч... И струны пели... Лишь солнце их нашло без сил На черном бархате постели. И. Анненский
НИГАДЯЙ: Рослый стрелок, осторожный охотник, Призрак с ружьем на разливе души! Не добирай меня сотым до сотни, Чувству на корм по частям не кроши. Дай мне подняться над смертью позорной. С ночи одень меня в тальник и лед. Утром спугни с мочажины озерной. Целься, всё кончено! Бей меня в лет. За высоту ж этой звонкой разлуки, О, пренебрегнутые мои, Благодарю и целую вас, руки Родины, робости, дружбы, семьи. Б.Пастернак
полная версия страницы